О причинах разрушения социализма в СССР

Данная тема настолько обширна и многогранна, что исчерпать ее практически невозможно. Автор, разумеется, не претендует на всеобъемлющий анализ данной проблемы. Однако без рассмотрения этих причин невозможно серьезно говорить о переходе в будущем к более совершенным общественным отношениям, чем правовое государство, которое мы имеем сейчас в РФ в начале 21 века. Концепция целевого государства предполагает такой переход, поэтому необходимо с ее позиций проанализировать причины разрушения социализма в СССР. Это необходимо, прежде всего, для того, чтобы не наступать повторно на одни и те же грабли. Отсюда следует направленность проводимого анализа – рассмотрение принципиальных закономерностей, а не конкретно-исторических причин, повторение которых маловероятно.

Рассматриваемый исторический процесс являлся достаточно длительным. Его можно рассматривать с различных позиций или, иначе говоря, уровней. При этом явления на более глубоких уровнях во многом предопределяли, то, что происходило на поверхности. Впрочем, имело место и обратное влияние. Поэтому для систематизации рассмотрения данного процесса нижеследующий текст разбит на разделы, в каждом из которых рассматривается один из таких уровней.

Гносеологический уровень

Наиболее глубоким, на мой взгляд, является гносеологический (или идеологический) уровень – уровень общественной теории, на основании которой производились построение социализма, завершившееся его разрушением. В любой инженерной деятельности, является она технической или общественной, в случае неудачи, а тем более серии неудач (в разных странах), в первую очередь возникает вопрос о том, не были ли они обусловлены ошибками или недоработками проекта и той теории, на основе которой он создавался. Даже если непосредственные причины носят внешний характер, это часто не исключает необходимость доработки проекта. Например, если причиной гибели самолета стала молния, значит надо установить на него или усовершенствовать молниеотвод. Если произошло перерождение госпартноменклатуры, то надо так строить общественные отношения, чтобы это было невозможно в будущем.

Гносеологической основой для социалистического строительства в СССР являлся марксизм-ленинизм. Следует заметить, что это теория, соответствующая философскому этапу развития науки. Из этого следует два обстоятельства.

Во-первых, заниматься инженерной деятельностью имея лишь философские представления о создаваемом объекте относительно преждевременно. Практически во всех областях науки, где это имело место, такая деятельность приводила к серии неудач. В качестве примеров можно привести самолетостроение конца 19 века, когда еще не существовало теории самолета, или опыты по массовому переливанию человеку крови обезьян в середине 20 века с целью улучшения породы человека. Неудачи на этой стадии закономерны и не следует из них делать вывод о невозможности решения поставленных инженерных задач. Однако такая преждевременность все-таки относительна и не означает ошибочности социалистической революции, поскольку позитивные ее последствия даже с учетом ошибок и неудач превалируют над негативными,[1] и, кроме того, это практика, которая в том или ином масштабе необходима науке для того, чтобы перерасти философский этап развития.

Во-вторых, философская, диалектическая основа марксистского учения стала одной из причин его недостаточного развития. Диалектика – эта наука о наиболее общих законах развития. Эти законы применимы к объектам любого уровня сложности, поэтому трудоемкость исследования диалектическим методом мало зависит от сложности исследуемого объекта. Это позволило Марксу почти в одиночку исследовать такой сложнейший объект, как общество. Другими методами в то время это сделать было невозможно. Однако диалектический метод имеет и недостатки. В отличие от методов конкретных наук он не позволяет получать один и тот же гарантированно правильный результат, независящий от личности исследователя. Кроме того, само решение получается весьма приблизительным, нечетким. Это связано с тем, наиболее общие законы развития составляют лишь достаточно малое подмножество всех законов, описывающих исследуемый объект.

Фактически диалектический метод лишь стимулирует интуицию исследователя в заданном направлении, а не дает конкретные ответы на конкретные вопросы. Эта интуиция заменяет отсутствие явных конкретно-научных знаний об исследуемом объекте. Упрощенно говоря, диалектический метод ставит перед исследователем вопросы типа: Выдели в изучаемом объекте противоположности, борьба которых служит движущей силой его развития? (Классы буржуазии и пролетариата.) К каким качественным изменениям может привести количественное развитие этой борьбы? (К революции.) И т.д.

Следует заметить, что на философском этапе развития науки научная интуиция исследователя является источником познания при использовании любого метода. Этим философский этап и отличается от конкретно-научного, в основе которого лежит практика и логика. Использование интуиции в качестве источника познания приводит к тому, что результаты исследования сильно зависят от личности исследователя. В результате обеспечить целостность создаваемого учения можно лишь в том случае если оно создается или одним человеком или узким кругом единомышленников. С их смертью развитие учения или прекращается, или другими людьми формируется новое учение, наследующее часть идей старого. Поэтому в философии так много школ и учений.

Подобная ситуация произошла и с марксизмом. После Ленина его развитие затормозилось. Попытки создать, что-то новое на этой основе неоднократно предпринимались, в частности Мао, но широкого признания в СССР они не получили. В результате объект исследования (общество) развивался и усложнялся, появились конкретные результаты социалистического эксперимента, а теория отстала в своем развитии. Более того, научная теория постепенно стала перерождаться в догматическое вероучение. Вместо стремления к истине стало доминировать стремление еще раз «доказать» правильность каждого изречения классиков. Для этого стремились всячески завуалировать некоторые несоответствия этой теории и практики, о которых сейчас стало модно писать в учебниках социологии. Для философской теории такие несоответствия – явление вполне нормальное. Но они должны стимулировать развитие теории, а не попытки фальсификации практики.

К чести практиков надо сказать, что они шли впереди теории, часто исходя из здравого смысла находили приемлемые решения возникающих проблем. Особенно это было характерно в сталинский период. Развивались автономно и конкретные общественные науки, например экономика, хотя и не так быстро как требовалось. Однако без совершенствования макросоциальной теории, в качестве которого выступал марксизм, это развитие практики и конкретных наук носило бессистемный характер и, в конце концов, отстало от жизни.

В качестве конкретной иллюстрации к сказанному рассмотрим ситуацию вокруг отношений собственности. Задача определения оптимальной формы собственности в социально справедливом обществе была решена Марксом в пользу общественной собственности. Такое решение получено на основе рассмотрения двух крайних форм собственности частной и общественной. Можно сказать, что это решение на уровне предельных политэкономических моделей, описывающие крайние варианты общественных отношений, возникающих вокруг предмета собственности, подобно тому, как абсолютно белое и абсолютно черное тело являются предельными моделями в оптике. Такое решение является правильным, но весьма грубым, подобно тому, что утверждение, что обои в квартире должны быть белыми, а не абсолютно черными, является правильным, но…

Следует заметить, что само по себе использование предельных моделей в науке вообще и данном случае конкретно вполне оправдано и служит весьма эффективным средством развития теории. Этот прием позволяет не рассматривать каждое отношение собственности отдельно, а приписать всем им определенные крайние значения, что существенно упрощает теоретическое исследование. Однако когда эту теорию начали применять на практике слишком буквально (политика военного коммунизма, коммуны 20-х годов и др.) погрешности решения дали о себе знать. Практики нашли приемлемое на тот момент решение, но оно не следовало из теории. Вместо ее развития пошли по нормативному пути. Государственную[2] и колхозно-кооперативную собственность отождествили с общественной, а все остальное с частной собственностью, хотя реальный состав отношений собственности не соответствовал этим предельным моделям. Этим ловко воспользовались реформаторы в конце 80-х, когда возрождали частную собственность под флагом кооперативной.

Кроме этого, говоря о собственности, следует сделать еще ряд замечаний:

1) Реальные отношения (иногда имеющие специальные названия), как правило, выступают как компромисс между предельными моделями собственности. Например, частная собственность предусматривает присвоение собственником всего дохода, полученного от эксплуатации предмета собственности, но налоговая система капиталистического государства приводит к присвоению некоторой части (до 80% в 90-е годы в РФ, если, конечно, платить все налоги) обществом в лице государства. И наоборот, социалистическая собственность в СССР не исключала ее персонификации: материально-ответственные, лица (начальники) осуществляющие управление собственностью (утверждение о "бесхозности" социалистической собственности не более чем пропаганда).

2) При любой формации существует весь спектр отношений собственности. Например, даже при рабовладении, феодализме и капитализме есть средства производства, находящиеся в общечеловеческой коммунистической собственности - это опубликованные научные знания. И, наоборот, при сколь угодно развитом коммунизме вживленный протез тазобедренного сустава будет частной собственностью, являясь, формально говоря, средством производства, т.к. человек может использовать его в процессе трудовой деятельности. Следует заметить, что термин "личная собственность" по реальному составу отношений почти ничем не отличается от частной собственности, но "по определению" распространяется на ограниченное число предметов собственности (в основном предметы потребления). Этот термин был придуман исключительно для того, чтобы путем смены названия "доказать", что при социализме частной собственности нет. (Почему-то многие ярые сторонники социализма никак не могут примириться с тем, что этот строй фактически не был крайностью доведенной до абсурда.)

3) Формальное деление отношений собственности в зависимости от того, кто является собственником, необязательно отражает их сущность. Например, АО, контрольный пакет акций которого принадлежит государству, а остальные распределены среди трудового коллектива, в условиях Советской власти формально является частной (точнее госкапиталистической), а фактически может мало отличаться от социалистической. И наоборот, кооперативы времен перестройки формально считались кооперативной формой социалистической собственности, а фактически были типичными частными предприятиями.

Из всего сказанного можно сделать следующий вывод. Для того чтобы было возможно восстановить социализм или более совершенный строй в РФ в первую очередь необходима современная макросоциальная теория. Такая теория на данном этапе развития мыслится как количественная конкретно-научная. Тогда ее развитие станет возможным и необходимым современными научно-индустриальными методами и будет слабо зависеть от личности исследователей. Однако такую теорию уже не сможет целиком создать один человек. Эта теория, в частности, должна давать решения по основным отношениям собственности для всех типов предметов собственности. Одним из претендентов на роль такой теории является концепция целевого государства.

Экономический уровень

С точки зрения входящего в марксизм исторического материализма движущей силой развития общества является развитие его производительных сил, а смена общественно-экономических формаций является следствием конфликта производительный сил и производственных отношений. Если в целом ряде государств произошла исторически устойчивая смена одного строя другим, то следует предположить, что ее причиной явились изменения в производительных силах, которые вступили в конфликт с производственными отношениями смененного строя. Конечно, такая постановка вопроса весьма неприятна для большинства марксистов, привыкших считать социализм или первую фазу коммунизма по определению более передовым строем. Но надо смотреть правде в глаза. Следует заметить, что автор лишь отчасти разделяет историко-материалистический подход, поскольку рассматривает не двухуровневую (производительные силы и производственные отношения) схему для описания данного явления, а многоуровневую, и считает более глубоким гносеологический уровень, а не производственный.

Марксистская теория рассматривает экономические отношения с точки зрения политэкономии, уделяя первостепенное значение отношениям собственности. При этом недостаточно исследованными оказываются многие важные практические вопросы: ценообразование, механизм принятия экономических решений, механизм связывания товаропроизводителей (определения того, кто кому сколько чего поставляет) и др. Решать их в 20-е году пришлось практикам и ученым-экономистам. В результате сформировалась так называемая сталинская экономика, чертами которой были: затратное ценообразование, прибыль как процент от стоимости выпускаемой продукции, налог с оборота, жесткое централизованное планирование «от достигнутого» и др. Такая экономика была достаточно оптимальна на этапе преимущественно экстенсивного развития (за счет увеличения количества рабочих, новых предприятий, увеличения объемов производства в натуральном выражении). Она дала прекрасные результаты в годы первых пятилеток.

Недостатком этой экономики было отсутствие объективных экономических механизмов, стимулирующих повышение качества продукции, совершенствование технологии. Грубо говоря, в ней была одинаково прибыльна любая экономическая деятельность независимо от фактической степени ее общественной полезности и востребованности продукции. Кроме того, такая экономика была достаточно инерционна, т.к. чтобы внедрить новую идею надо корректировать планы. Однако в довоенные годы эти недостатки удавалось парировать командно-административными методами, например за счет контроля со стороны чиновников за качеством продукции, принятия административных решений о внедрении новых технологий и т.д. Объективные экономические методы для принятия таких решений часто отсутствовали или были недостаточно эффективны. Но главное не было объективных механизмов ответственности за неправильные решения, каким в рыночной экономике выступает механизм разорения фирмы, выпускающей плохую продукцию.

На протяжении 20-ого века в производительных силах произошло две качественные революции. Первая имела место в 50-60 годы и заключалась в переходе от преимущественно экстенсивных к преимущественно интенсивным (повышение квалификации, совершенствование технологии, повышение качества) методам развития, что было связано с началом НТР и ставшей сказываться ограниченностью ресурсов. Надо сказать, что в СССР адекватная ей коррекция производственных отношений не была проведена, хотя попытки в виде косыгинской реформы и некоторых экспериментов имели место. Продолжали применяться хорошо зарекомендовавшие в условиях экстенсивного производства (первые пятилетки), но не эффективные в условиях интенсификации методы управления экономикой. Чиновники уже не могли в достаточной степени парировать недостатки такой экономики. Это было связано как с объективными причинами - повышение сложности и темпов развития производства, в результате чего у чиновников просто не хватало интеллекта для принятия правильных решений, так и субъективными – начавшимся перерождением номенклатуры, в результате чего принимались решения выгодные отдельным лицам и группам, а не обществу в целом. Это, в комплексе с известными внутри и внешнеполитическими процессами привело к снижению темпов социально-экономического развития и известным кризисным явлениям.

Следует заметить, что непосредственной причиной наиболее заметных негативных явлений (дефицит потребительских товаров, рост вынужденных накоплений граждан и др.) явилась попытка совместить в одной экономике рыночных отношений в розничной торговле и централизованного планирования в оптово-производственной сфере. Люди просто не захотели покупать то, что было запланировано к потреблению, поскольку качество товаров из-за рассмотренных выше недостатков экономики стало отставать от потребностей людей. Это противоречие пытались решать вводя плановое распределение в форме карточной системы. Но такое решение было слишком примитивным и неудобным для людей, не способствовало интенсификации развития, а более совершенные формы планирования потребления не были внедрены.

Вторая революция в производительных силах началась примерно в 80-е годы и заключается в переходе к преобладанию производства информации над производством материальных благ. Она характеризуется быстрым нарастанием доли отраслей, производящих информацию (программная индустрия, НИР и ОКР, шоу-бизнес и др.) в общем объеме производства и повышении значимости этих отраслей для развития экономики и общества. Эта ситуация во многом подобна промышленной революции, приведшей к преобладанию промышленного производства над сельскохозяйственным и, как следствие, смене феодализма капитализмом или социализмом. Надо сказать, что и западная рыночная и советская социалистическая экономика оказались слабо приспособленными для работы с информацией как товаром. Если материальное производство хотя бы частично регулировалось объективными экономическими методами, то информационное практически целиком оказалось во власти субъективных административных методов. Увеличение значимости административных решений способствовало перерождению номенклатуры, а это вело к принятию неправильных решений и замедлению экономического роста.

Сохранение экономической модели, несоответствующей новому этапу в развитии производства было вызвано сначала отсутствием наработок для развития этой модели в рамках макросоциальной теории. Марксизм предполагал несколько иной путь развития производственных отношений – постепенный отказ от товарно-денежных отношений, прямой продуктообмен, уменьшение роли государства и др. Но это все совершенно не соответствовало потребностям реальных производительных сил[3]. В дальнейшем началось активное осознанное сопротивление номенклатуры изменениям, которые могли бы привести к уменьшению ее роли в принятии решений и распределении ресурсов. Система, которая могла бы делать это сама, на основании объективных критериев была им не выгодна, хотя разработки таких систем и теорий в то время были: система оптимального функционирования экономики (СОФЭ), трудовая теория прибавочной стоимости и др.

Таким образом, при создании современной макросоциальной теории необходимо решить вопрос о создании экономической системы, адекватной современным производительным силам с учетом их развития. Необходимо также чтобы система ценообразования отражала реальную степень общественной полезности производимой продукции.

Организация государства и перерождение номенклатуры

В рамках концепции целевого государства процесс перерождения элиты, в роли которой в СССР выступала номенклатура и некоторые другие социальные прослойки, рассматривается как результат действия положительных обратных связей при распределении общественных ресурсов. Их действие приводит к тому, что лица обладающие большим количеством таких ресурсов в настоящем получают возможность получать их в будущем, не принося уже адекватной пользы обществу. Типичный пример – процент с капитала или рантье доход. Чем больше ресурса уже накоплено, тем больше за счет положительной обратной связи его можно получать в будущем. Под перерождением элиты понимается ее стремление к увеличению доли ресурсов получаемых за счет положительных обратных связей вместо того, чтобы получать их от общественно полезной деятельности.

Октябрьская революция разрушила наиболее сильную положительную обратную связь, относящуюся к наиболее значимому ресурсу – материальным благам – частную собственность. Однако в отношении других ресурсов, в первую очередь власти и общественного авторитета, эти положительные обратные связи сохранились. Поэтому хотя революция и уничтожила старую дореволюционную элиту, механизмы образования новой элиты сохранились. Лицо уже обладающее властью, входящее в номенклатуру, имело максимальные возможности для карьерного роста, а человек со стороны, особенно если он не являлся членом партии, имел гораздо меньшие шансы оказаться на руководящей должности, даже если он имел способности для такого работы. То же самое с авторитетом. Передовикам создавали лучшие условия для еще больших достижений. Ну а ситуация, которая складывалась вокруг имен первых руководителей страны говорит сама за себя.

Марксизм вообще мало внимания уделял вопросам организации власти, профилактики возможных злоупотреблений ею. С одной стороны это явилось результатом преувеличенной роли базиса по отношению к надстройке. Считалось, что если удастся ликвидировать основанную на частной собственности эксплуатацию в области распределения материальных благ, то и остальные надстроечные отношения почти автоматически примут справедливый характер, поскольку в частной собственности корень всех бед. С другой стороны марксизм вообще предполагал, что после переходного периода под управлением диктатуры пролетариата государство постепенно отомрет. А, следовательно, нет нужды разрабатывать вопросы его организации, структуры, устойчивости к разного рода негативным явлениям, будь то злоупотребления руководителей или действия иностранных спецслужб. Более-менее прорабатывались лишь вопросы организации государства диктатуры пролетариата.

В результате при строительстве основ советской власти пошли с одной стороны по пути закрепления стихийно найденных решений по организации власти в форме Советов, а с другой - по пути сохранения концептуальных принципов организации государственной власти, основанных на идеях Великой Французской революции. Для России, только-только сбросившей монархию, эти идеи сначала казались вполне прогрессивными, однако они не соответствовали новому социалистическому базису, поэтому практики пошли по пути выхолащивания их реального содержания.

Так формально в стране был республиканский строй, но фактически результат выборов был предопределен заранее. Если для буржуазного государства выборы, как состязательный процесс, в котором побеждают наиболее социально сильные[4], был необходим как механизм продажи власти за деньги, то при социализме он оказался в таком виде излишним. Формально страна была федерацией, а фактически унитарным государством, поскольку для управления централизованной экономикой требовалось такое же централизованное государство. Существовали одновременно институты гражданства, т.е. приписывания человека к стране в целом, и прописки, т.е. приписывания человека к конкретной точке этой страны. Но если человек уже приписан к конкретной точке страны, то зачем приписывать его к стране в целом? Наличие этих двух институтов вместо одного (прописки) приводило к множеству несуразностей. Например, по идее и по закону избирательное право предоставляется гражданам, а фактически лицам, имеющим прописку.

Хотя Советы как форма представительной власти имели некоторые преимущества[5] по сравнению с буржуазным парламентом благодаря праву отзыва избирателей и выдвижению кандидатов от трудовых коллективов, но практически их роль была существенно ниже декларируемой, да реального механизма отзыва депутата не было. Таким образом, формально юридически советское государство было организовано как буржуазная республика, а фактически были реализованы принципы более соответствующие потребностям социалистического базиса. Следует заметить, что реформаторы очень ловко воспользовались этими противоречиями. Так беловежский сговор был возможен благодаря формальному сохранению федерализма. Выдвижение в Советы противников советской власти – благодаря республиканскому строю и т.д. Другими словами были реанимированы формально юридически существовавшие, но не фактически не работающие институты буржуазной республики, что позволило быстро включить дремавшие положительные обратные связи и форсировать процессы перерождения и социального расслоения.

Для буржуазной республики парламентская борьба – это узаконенная форма экономической и политической борьбы финансово-промышленных группировок и, отчасти, форма классовой борьбы. При социализме для такой борьбы нет столь мощных движущих сил, поэтому и парламент в классическом смысле оказался не нужным, а его аналог в виде Советов оказался на вторых ролях. Та же тенденция сохранения концептуальных основ буржуазного государства прослеживалась в судебной системе. То же стремление вместо принципиально новых механизмов создавать новые понятия типа: социалистическая законность, социалистический правопорядок.

В результате реальные механизмы власти хотя и были частично адаптированы к социалистическому базису, но сохраняли в себе массу рудиментов от буржуазной республики и были плохо проработаны и противоречивы. Все это явилось следствием теоретических недоработок и привело к тому, что эти механизмы могли эффективно работать, лишь пока на руководящих постах находились достаточно грамотные и порядочные люди. Можно даже сказать, что переход к советской власти сопровождался регрессом в смысле типов социальной организации. Если на начальном этапе слом правовой системы и переход к эволюционно более раннему типу организации в форме подчинения лидеру был практически неизбежен, то в дальнейшем сохранение высокой доли этого типа организации уже не соответствовало уровню развития общества. При этом достаточно быстро развивались целевые формы организации, однако они занимали подчиненное положение. Параметрам социально-экономического развития уделяли большое внимание, но они не были сведены к единому обобщающему показателю и использовались больше как информация к размышлению для принятия решения лидерами.

Продолжительность перерождения, т.е. время необходимое для накопления элитой общественных ресурсов в количестве, обеспечивающем устойчивое самоподдерживающееся перераспределение этих ресурсов за счет положительных обратных связей, зависит от силы этих связей, значимости ресурса, по которому они работают, наличия отрицательных обратных связей и некоторых других причин. Это время составляло для исторически существовавших социалистических государств несколько десятков лет. Можно заметить, что в восточноевропейских странах народной демократии, где государства были наиболее близки к модели буржуазной республики, это время оказалось меньше. Это привело к известным событиям в Венгрии, Чехословакии, Польше. В Северной Корее, на Кубе, в Китае, Вьетнаме эти различия были больше, что предопределило большую живучесть социализма в этих странах и относительно более мягкие формы реставрации капитализма.

Следует заметить, что процесс перерождения элиты носит достаточно детерминированный, поддающийся математическому описанию характер лишь по отношению к элите как целому. Применительно к отдельным ее представителям продолжительность и характер этого процесса могут сильно различаться. Деньги портят почти любого человека, но с разной скоростью и до разной степени. В государстве, где слишком велика роль первого лица и оно является несменяемым в течение длительного времени, индивидуальные отличия в процессе его перерождения могут оказать заметное влияние на судьбу страны в целом. Поэтому конкретные сроки возникновения политического кризиса или смены строя к конкретной стране могут отличаться от сроков перерождения элиты.

Таким образом, возможность перерождения элиты была обусловлена недостатками в организации советской власти ее концептуальной противоречивостью, сохранением положительных обратных связей и рудиментов буржуазной республики. Поэтому тезис левой оппозиции о необходимости восстановления советской власти следует признать недальновидным. Эта форма государственной власти уже показала свою недостаточную устойчивость. Вместо этого следует разрабатывать новые концептуально целостные формы государственной власти, отвечающие потребностям базиса создаваемого общества. В тоже время в организации советской власти было много отдельно взятых удачных решений, которые следует использовать в новой концепции. Например, в концепции целевого государства рассматривается использование социального избирательного ценза, но его обоснование отличается от используемого в ранних формах советской власти. Рассматриваемое там же выделение социально активного меньшинства с активным избирательным правом от пассивного большинства с общим избирательным правом кое в чем напоминает однопартийную политическую систему, где членам партии соответствуют лица с активным избирательным правам.

Следует заметить, что буржуазная республика и ее более современная форма – правовое государство обладают концептуальной целостностью и достаточно высокой устойчивостью. Это согласованная система социальных механизмов предусматривающих состязательность на всех уровнях. Эта состязательность позволяет социально сильной части общества – элите удерживать свое положение и восстанавливать его в случае временной утраты. Поэтому если, например, коммунисты и победят на выборах в таком государстве, но это государство сохранит свои концептуальные основы, то такая победа даст лишь временный эффект. Через один два избирательных цикла все вернется на круги своя. Это произойдет, во-первых, из-за перерождения пришедших к власти коммунистов, а во-вторых, из-за вытеснения их в результате действия состязательных механизмов более социально сильными. Другими словами, чтобы революция не потерпела поражение, она должна сопровождаться достаточно быстрой и радикальной заменой государственных механизмов и эти механизмы должны быть теоретически разработаны еще до революции.

Воздействие иностранных государств

О плане Даллеса и других аспектах действия американских и европейских спецслужб по свержению социализма и развалу СССР написано много, хотя наиболее важная информация, наверное, еще долго будет оставаться секретной. Важно заметить, что успех этой операции был во многом обусловлен тем, что враги советской власти очень грамотно и систематично использовали ее недостатки, рассмотренные выше. Но сами по себе эти недостатки без воздействия из вне не привели бы к столь катастрофичным последствиям, которые произошли в 90-ые годы[6].

Действия иностранных государств по свержению советской власти в той или иной степени имели место на протяжении всей ее истории. Это и две большие войны: гражданская, которая сопровождалась иностранной интервенцией, и Великая Отечественная; это и вполне конкретные планы ядерной агрессии США против СССР в конце 40-х – начале 50-х, не допустить реализации которых удалось за счет создания собственного ядерного оружия; это и карибский кризис. Обе войны привели к гибели большого числа наиболее честных и порядочных молодых коммунистов, что способствовало появлению двух волн перерожденцев. Эти волны были сдвинуты во времени и достигли максимума, когда их менее порядочные сверстники пришли к власти.

Попытки свержения советской власти силами агентуры, внедренной в советские и партийные органы, так же предпринимались не раз. Когда читаешь запись допроса Бухарина на суде и другие материалы тех лет, то невольно ловишь себя на мысли, как похожи цели и методы того, что пытались осуществить тогда, на то, что осуществили перестройщики-реформаторы. Не удивительно, что последние столько усилий уделили реабилитации и даже канонизации своих предшественников, превращению событий тех лет в жупел для своей пропаганды.

В период НЭПа под влиянием более сильных положительных обратных связей, обусловленных мелкой частной собственностью в городе и деревне, имело место некоторое ускорение процесса элитарного перерождения. Этим воспользовались иностранные спецслужбы, которые попытались завербовать этих перерожденцев, чтобы их руками осуществить реставрацию капитализма. Однако их планы закончились провалом, поскольку в то время не созрели рассмотренные выше объективные причины. Не было кризиса производства, следование марксистской идеологии приносило наиболее значимые плоды, да и перерождение было не слишком глубоким и обширным. Однако оно захватило, в том числе и правоохранительные органы, в результате борьба с перерожденцами осуществлялась руками других перерожденцев. Поэтому этот в основе позитивный процесс сопровождался многочисленными нарушениями, в том числе инспирированными из вне, например, путем подбрасывания эсэсовцами компромата на видных советских работников. Пострадало много честных людей, впрочем, часть из них была реабилитирована те же годы. Так или иначе, но в годы Великой Отечественной войны сколько-нибудь массового предательства в государственных, партийных и военных органах не было замечено, что говорит об эффективности произведенной «чистки». Впрочем, массовое предательство имело место среди представителей некоторых национальностей, но это уже другой вопрос.

В послевоенный период действия иностранных государств по подрыву СССР носили гораздо более продуманный, системный характер. В ходе холодной войны большой ущерб был нанесен советской экономике. Этому способствовало не проработанность механизмов принятия решений и начавшееся перерождение чиновников ВПК. Решения все больше принимались исходя из интересов тех или иных коллективов и групп. В результате чего множество прекрасных разработок, на которые были потрачены значительные средства, не были запущены в серию, и наоборот, не было необходимой унификации военной техники, принимались на вооружение несколько образцов аналогичного назначения. Все это, а также наметившийся кризис производства, а под конец и откровенное вредительство агентов влияния привело к замедлению темпов экономического роста, несбалансированности розничного рынка. В свою очередь это привело к повышению значимости чиновника-распределителя, ценности ресурса власти, возможности использования ее для приобретения материальных благ и, следовательно, способствовало дальнейшему перерождению.

Население чувствовало и наметившийся кризис производства, и негативные процессы в управлении государством, хотя и в массе своей не понимало масштаба проблем и причин их породивших. Население хотело перемен, и реформаторы представили дело так, что за счет рыночной саморегуляции можно сбалансировать и насытить розничный рынок, за счет реальной демократии очистить власть от перерожденцев. Должного идеологического противодействия таким взглядам оказано не было. Ведь для этого надо было признать наличие концептуальных недостатков сложившейся экономической модели и государства и, главное найти пути их преодоления, отличные от лечения социализма капитализмом. Этого в рамках существующей идеологии не было сделано, хотя попытки, повторюсь, были.

Противодействие буржуазной идеологии часто шло по пути ее запрещения цензурой. Вместо того, чтобы разбить идеи того или иного автора своими идеями или фактами, что требовало наличия недогматической современной идеологии, пытались охаивать самого автора упоминая его взгляды в крайне сокращенном и искаженном виде, допускали и другие нарушения правил честного спора. А поскольку враждебная идеология все равно проникала в страну из радиоголосов и других источников у населения создавалось впечатление идейной слабости власти и собственного обмана ею. Это привело к тому, что часть населения поддержало перестройку и начало реформ. Те же кто был против, не сумели организовать реального сопротивления, поскольку в советское время в силу существующих механизмов власти широкие массы не оказывали практически никакого влияния на политику и отвыкли от политической деятельности.

Следует заметить, что буржуазная идеология и общество не остановилась в своем развитии, что позволяло им сглаживать возникающие проблемы, хотя принципиальные противоречия и связанный с ними кризис производства сохранялся. Поэтому возврат от социализма к капитализму сопровождался резко выраженным регрессом. Статически социализм для простых людей был лучше капитализма, но ему не хватило устойчивости в динамике развития[7], устойчивости к воздействию из вне.

Следует заметить, что деятельность, направленная против социализма, не прекратилась в 1991 году. Наоборот, продолжается вербовка руководителей левых организаций, создаются условия для их перерождения. В то же время не было сделано должных организационных выводов из того, что политические противники имеют в своем арсенале и успешно применяют достаточно эффективные «методы работы с людьми». Партии левой ориентации повторяют в своей организации и работе те же недостатки, которые привели к поражению советской власти. Слишком велика роли лидеров и мала роль объективных, особенно целевых методов принятия решений; отсутствует должный контроль за ответственными лицами, тем более проверки на детекторах лжи или использование других современных методов; продолжается копирование организационной структуры и внутрипартийной демократии буржуазных партий парламентского типа вместо разработки собственных методов работы, соответствующих декларируемым целям; сохраняется нежелание замечать негативные тенденции и делать из этого концептуальные выводы; преобладает стремление делать то, что привычно, а не то нужно; сохраняется нежелание развивать теорию и поддерживать тех, кто это пытается делать. Конечно, проще списать все на происки врагов, чем искать и устранять собственные недоработки. Но без этого движение вперед невозможно.

 

Таким образом, непосредственной причиной разрушения социализма явились действия иностранных спецслужб и внутренних перерожденцев из числа госпартноменклатуры. Накопление количества таких перерожденцев в органах власти до критического уровня, при котором они оказались способны подавить сопротивление здоровых сил общества, было обусловлено недостатками в организации государства и сохранением положительных обратных связей по ресурсам власти, авторитета и свободы. Двигателем негативных процессов в стране выступал кризис производства, заключающийся в неразвитости объективных экономических механизмов стимулирования интенсивных факторов развития экономики, а так же  производства и использования информации как товара. Первопричиной отмеченных явлений было то, что господствующая макросоциальная теория находилась на философском уровне и остановилась в своем развитии.

Для смены существующего капиталистического строя необходима современная конкретно-научная макросоциальная теория, учитывающая накопленный опыт социалистического строительства, и реорганизация на ее основе левых партий и движений.